Канун

С чего начинается киевская дорога каждого разумного человека, который не был здесь как минимум с прошлой осени? Майдан предстаёт обширной, в несколько сопрягающихся кварталов, театральной сценой, которую мы застаём в состоянии антракта. Это впечатление через сотню шагов переходит в другое – посещения мемориала, братского кладбища на месте боя. Улица Небесной Сотни своего нового названия до сих пор официально не получила, и получит ли? Но от лиц этих людей, рухнувших в смерть и ничуть не заботившихся о том, чтобы она была героической, просто некуда деться. Их души толпятся здесь, на Институтской, где от полуразобранных баррикад – это в основном горы брусчатки и автомобильные шины – продолжает вонять гарью; где молоденькие липы встали в строй взамен своих сгоревших сёстёр; где добровольный гид-сторож в камуфляже может показать любому, кто проходит мимо, приличного охвата дерево, ствол которого насквозь пробит какой-то сверхмощной пулей. «И как это могло случиться, непонятно», бормочет он. Повсюду сотни лампад, которые уже отгорели, однако их не убирают.

Сюда идут не только глазеть - вот две женщины, не сговорившись, синхронно троекратно крестятся. Японского вида люди прилаживают на штатив видеокамеру. Вызывающе устроенная молодая негритянка, охваченная за плечи опытным бритоголовым кавалером, выслушивает его объяснения на русском языке. Какие-то ребята устроили музей Майдана – для истории сохранены бочки, в которых горели костры, самодельные печки из газовых баллонов для обогрева палаток, предметы повстанческого быта – одеяла, каски, противогаз.

Женщина приличного вида опускает в импровизированную кассу-копилку бумажную деньгу «на нужды палатки из» (следует название города). Палаток немало, они по большей части армейские – максимальной, надо понимать, вместимости. Вокруг каждой походная инфраструктура: умывальник, шкафчики, что-то ещё. В них остаются дежурные по революции.

Уличный телеэкран, исторически сменивший репродуктор-колокольчик, собрал вокруг себя человек восемьдесят (дело происходит будним вечером) и показывает им новости: боевики-сепаратисты получают отпор со стороны национальной гвардии. Эпизоды боестолкновения на фоне баррикад и крестов в память о погибших снова возвращают ощущения к формату интерактивной театральной постановки. Если бы только актёров не вычитали из числа живых.

На любой подходящей поверхности можно увидеть письменное народное творчество, наивность и прямолинейность которого искупаются в тот самый миг, когда глаза читают, например, стихотворное письмо убитого сына матери – с того света. И возможная неуклюжесть тоже перестаёт иметь значение: «Мы с русскими по крови – братство, но никогда – по братству рабства». Подпись: Севастополец. И – итоговый для остающихся на земле плакат: ЖИТТЯ ОДНЕ. ЖИВИ! Плохо, что в незаметном месте висит.

Предвыборная агитация бьёт многими не слишком большими ключами – у станций метро и в других людных местах активисты своих партий, подлинные или наёмные, раздают прохожим, вроде бы немного стесняясь, листы и листочки с золотыми обещаниями будущих президентов Украины. Претендентов – 21, три четверти из них заранее не имеют никаких шансов выиграть. Значит, распыляют драгоценные голоса тех, кто всё-таки заставит себя подать голос, преодолев апатию или отчаяние. Сквозной агитационный мотив всех кандидатов – «защитим Украину». Этого лозунга так много, что сознание перестаёт его регистрировать. А вот что-то отдельное: «Прийти на выборы – значит победить Путина», говорит некая минималистская листовочка.

Никакой агитации «Правого сектора» не видно (замечание в досье московских спецаналитиков). Доверенные лица этой фантомной, как иногда представляется, организации, поясняют в СМИ: Ярош и его люди находятся на восточной границе, защищают её, а разведка «Правого сектора» – один из главных источников информации для действующих силовиков.

В студии Евгения Киселёва – новое политическое ток-шоу «Чёрное зеркало»; за сутки до выборов – всего второй эфир этой передачи. Происхождения названия остаётся мне неизвестным, но с учётом ситуации в стране пояснений можно и не давать. Политики кричат про своё, попадаются и вежливые люди, а меня захлёстывает ностальгия по ПРЯМОМУ эфиру: с экрана телевизора сыплются искры мыслей, чувств и эмоций.

С прекрасной и прекраснодушной речью выступает трогательный, искренний Святослав Вакарчук, и весь океан Эльзы, кажется, плещется у его ног… Давайте условимся, говорит он, что ровно через год будем жить уже по-белому. Главное – чтобы каждый гражданин Украины попытался понять всех остальных. Если общество не почувствует себя обществом, в котором главное – справедливость, ничего не выйдет.

Молодой ясноглазый офицер возвращает его и всех остальных на землю. Обращаясь к собравшимся в студии политикам, говорит: у меня нет доступа к главным людям во власти, а у вас есть. Пожалуйста, пойдите к Турчинову и передайте настроение армии: мы сейчас выгоним вон из державы преступников-террористов, построим Великую украинскую стену, сделаем в ней один вход и выход, а потом возьмём автоматы и пойдём разбираться в Киеве с теми, кто попросту уничтожил Украину. Насчёт того, чтобы повернуть оружие, заявляют сегодня сотни солдат, и я не хотел бы оказаться на месте тех, к кому обращены такие предупреждения, заключает офицер… И отбывает на восточный фронт.

Новому президенту придётся склеивать Украину из осколков – в передаче про зеркало это звучит особенно пронзительно.

День истины

Итак, Европейская платформа за демократические выборы, на которой нашлось место и для автора этих строк, преодолев все происки врагов и друзей, получила аккредитацию на выборах.

25 мая 2014 года небеса послали киевлянам сразу несколько испытаний: 28-градусную жару, четыре полуметровых бюллетеня (президент, мэр и горсовет по партийным и мажоритарным спискам) и нечеловеческие очереди на участках. Каждый второй из них, с первого и до последнего часа голосования, повторял набитый вагон метро в час пик знойным рабочим днём. Как люди это выдержали – не знаю.

Там и здесь видны вышиванки, у мужчин и женщин – расшитые украинскими узорами праздничные рубашки и блузки. За последние полвека они поочередно олицетворяли то эстетический отстой, то национальную идентификацию. Сегодня это снова и актуально, и самобытно, и просто красиво. Детишки разного калибра. Симпатичнейшее старичьё из категории 80+, которому, как оказалось, ещё не всё равно…

В помещениях для голосования – столпотворение, поэтому наблюдатели вынуждены сканировать всё происходящее с приличной дистанции. Спрашиваю коллегу, представляющую Демократическую партию Украины – кто возглавляет сию достойную организацию? Она заглядывает в свой свёрнутый трубочкой листок, ответа не находит, говорит – я вам позже скажу. Исчезает в толпе.

Первые в истории массовые выборы! – радостно вопит какой-то человек, ни к кому особенно не обращаясь. Действительно – такой наплыв людей (назавтра явку подсчитали: шестьдесят с чем-то процентов) оказался критичным из-за специфики процедуры голосования. Заполнение всех составных частей бюллетеня перед выдачей его избирателю превратилось в адову работу. Вдобавок голосующим приходится искать себя в двух разных списках, иногда за разными столами. Однако скандалов не слышно. Только вытянутые лица некоторых людей, которые не нашли себя в списках вовсе – они не подтвердили своего наличия в реестре избирателей, это такое местное специфическое требование.

Международным наблюдателям возбраняется делиться мнениями даже с коллегами, но голландский джентльмен из Парламентской ассамблеи НАТО, с которым мы разговорились в тенистом дворе одной из киевских школ, видимо, забывает об этом. Он замечает, что в Европе людей обязательно просили бы ждать своей очереди за пределами избирательного участка. Такую попытку я видел только в одном случае – больше никто не рискнул. У голландского парламентария, работающего в паре с португальским, дневное задание – 11 участков. У нашей московской двойки (мой напарник – москвич Михаил, опытный наблюдатель и член УИК нового формата в Ховрино) – двадцать. Вот и думаешь опять, кому легче живётся.

Никаких признаков буфетного разврата на участках, как в Москве, нет. Но отсутствует и предложение воды, что критично. Голубей от уличных питьевых фонтанчиков приходится отгонять руками.

Гроза сепаратистов министр внутренних дел Украины Арсен Аваков голосует в лицее на Лютеранской один, без всякой охраны. На улице его ждут, правда, два автомобиля. Однако никто не перекрывает небо и землю до линии горизонта. Пётр Порошенко отдаёт голос в Центральном доме офицеров, он пришёл с женой и четырьмя детьми. Присутствие сотен журналистов на время останавливает избирательный процесс.

Спрашиваю о впечатлениях корреспондента Аль-Джазиры. Предполагаю, говорит он, кивая головой на забитый под завязку зал голосования, что новый президент будет бояться этих людей немного больше.

А это и хорошо, что на востоке с выборами швах, делится с нами свежим подходом к ситуации председатель одного из УИКов. Очистим Киев и вообще власть от донецкого коэффициента. Он стал просто непереносим.

Антирусских чувств к себе не видим, но справедливую и обоснованную обиду – да, иногда, - от тех, кто даёт себе труд не скрывать её. Украинской речи в день выборов слышно больше, чем русской. Наш переводчик Олег – третий в экипаже – поясняет в ответ на мой вопрос, что примерно четверть молодых и активных киевлян окончательно выбрали для общения родной язык, другая четверть – русский, а остающаяся половина совмещает. Иногда диалог идёт на двух языковых носителях, и это напоминает полудублированный фильм, но привыкаешь быстро.

Первое лицо Европейской платформы за демократические выборы, её секретарь Штефани Шиффер руководит съёмкой сюжета для первого канала немецкого телевидения (ARD), и в этот сюжет приглашён наш экипаж. В итоге мы заслуживаем свои полторы минуты славы (видео). Штефани беспокоится о судьбах не только Украины, но и всей Европы – имея в виду выборы в Европейский парламент, которые заканчиваются в один день с украинскими. Не ценят люди на Западе своих свобод, не ценят, повторяет она, глядя на оба электоральных поля одновременно…

Ближе к вечеру над Киевом, почти по Булгакову, разражается гроза с проливным дождём. Наш асс-водитель Александр сильно переживает от ударов нешуточного размера градин по крыше своего «Рено». Гроза явно символическая, очистительная, так как через пару часов мы видим первые результат эксит-поллов и понимаем: произошло.

После восьми вечера запираемся, как этого требуют правила, на последнем для нас участке. Комиссия и два десятка наблюдателей остаются наедине с 879 бюллетенями, которые таинственно лежат в нескольких прозрачных урнах и собираются поведать нам сокровенное.

Но интрига, увы, пропадает прежде, чем начинается пересчёт (а до него ещё долгих два с половиной часа неизбежной работы с бумажной инфраструктурой выборного процесса). Всему виной гаджеты, которые уже принесли результат. Хоть он и десять раз предварительный, секрета наших урн по сути уже не существует.

Концовку позволю себе позаимствовать, с небольшими сокращениями, у одного замечательного российского аналитика (блог): «Впервые за два десятилетия выборов в независимой Украине глава государства избран не голосами жителей Востока Украины против голосов жителей ее Запада и не голосами жителей Запада против голосов жителей ее Востока. Впервые президент Украины избран голосами всей Украины, голосами жителей всех крупных украинских макрорегионов. (…) Иными словами, промежуточным итогом десятимесячной путинской войны против Украины – несмотря на неоднократные заявления путинских пропагандистов о якобы его невероятных «успехах и победах» – оказался тотальный крах планов Путина в Украине. Украина не стала бандеровской. Или антироссийской. Или антирусской. Украина, практически вся Украина, стала антипутинской. И ориентированной на интеграцию в западный, т.е. в современный, мир. Наши поздравления братскому народу!»

Геннадий Габриэлян, пресс-секретарь проекта «Гражданин Наблюдатель». Фото автора.