Жребий судил мне участок в Измайлово, поблизости от музея творчества душевнобольных. Раньше всё никак не срасталось его посетить, а тут и случай подвернулся, в день комиссионного дежурства за неделю до выборов. Но из-за зловещей, казематного вида, музейной двери на звонок никто не отозвался. Выяснилось: директор-основатель со всеми экспонатами недавно перебрался в Черногорию, видимо, поближе к призрачной фирме сами-знаете-кого. Мы мило побеседовали со смотрительницей (чёрные кудри, лимонный жакет) соседнего выставочного зала с плетёными куклами и бисерными вышивками. Сошлись на том, что в Европе живопись безумцев котируется больше. В нашем нелюбезном отечестве сон разума давно вошёл в норму.
Спустя неделю я побывал в том же доме с переносной урной. Бабуля в одной из квартир встретила нас на ночном горшке. Её разум разбудить никто и не пытался. Галочку в бюллетене ставила сердобольная соседка. "Вы кто? Вы где?" - постанывала избирательница. "Мы здесь", - машинально ответил я. И вправду, она-то была уже там, просто тело немного отстало от пересёкшей Лету души.
В другом подъезде того же скорбного дома нас встретила моложавая пенсионерка-пианистка. На дому голосовал отходящий после инсульта густобородый супруг ощутимо старше её. "Вот я какой колчерукий", - сокрушался он, пытаясь попасть в нужную клетку. "Зато ты человек хороший!" - искренне отозвалась жена. Она излучала дружелюбие, сыграла нам несколько тактов на 120-летнем пианино и продемонстрировала пейзаж художника школы Фалька. Сын-тинейджер в это время остервенело истреблял компьютерных монстров.
Всего мы обошли больше двух десятков стариков. От их излияний, от самого их вида щемило сердце. Безногие, разбитые параличом, полуглухие и полуслепые... Кто-то увидел в нас ангелов и порывался вручить срочное письмо градоначальнику. Кто-то надрывно плакался на полужизнь. Открывалась очередная дверь - оттуда хлестала чужая боль, как мутная солёная вода из иллюминатора в трюме тонущего корабля. Сколько в столице таких стариков? кровоточащих судеб? смуглолицых рабов? Боль могла бы затопить весь город, накрыть по маковку хоть небоскрёбы сити, хоть бетонную телеиглу. Однако канализация функционирует исправно. Если чью-то трубу прорвало, то не нашу.
Патронажная сестра одной пластом лежащей бабушки откровенно призналась: начальство следит, голосуют ли подопечные и персонал её пансионата-богадельни. Репрессии следуют незамедлительно, от лишения премии до увольнения. Вместе с нами квартиры обходила дама из собеса (или как его там), по бумагам наблюдатель от кандидата №6. Она отслеживала, как голосуют колясочники и прочие клиенты соцзащиты. Нет, её нельзя было назвать недружелюбной, но всё равно к вечеру созвучие "собес" и "бес" мне перестало казаться случайным.
А в целом голосование прошло спокойно. Вбросы спросом не пользовались. Роты солдат и хороводы карусельщиков замечены не были. Участок располагался в лингвистической гимназии, комиссию наполнили её учителями. Председательница преподаёт в начальной школе, секретарь - супруга директора. Со стороны с правом решающего голоса внедрились трое от разных парламентских партий (я от коммунистов), правда, выдвинутый справедливороссами в день выборов прийти не смог. От звонка до звонка у нас отдежурил наблюдатель-программист (кстати, мой тёзка по имени-отчеству). К сожалению, дотошность в нём сочеталась с неопытностью, поэтому комиссия скоро прониклась к нему острой неприязнью, но до выдворения дело всё-таки не дошло. К вечеру появился ещё один наблюдатель-аспирант. Заглядывали спецкоры из "Новой" и "Моего района".
Грандиозный косяк допустила вышестоящая комиссия. В списках голосующих из одного дома таинственным образом испарилось полсотни, а то и больше квартир. Причём на предыдущих выборах люди в списках были, а тут куда-то подевались и пополнили армию призраков (всего из столицы с января по июль улетучилось 125 тысяч избирателей) (теперь большая часть нашлась, см. здесь - прим. ТП). На итоговых результатах это никак не сказалось. Если обитатель мерцающей квартиры изъявлял желание проголосовать, его вносили в рукописный дополнительный список (всего там набралось 96 человек). Я лично проверял многие паспорта - люди приходили не со стороны, а действительно из того самого дома. Коллегам, проверявшим прочие паспорта, полностью доверяю.
Не заметить косяк заранее было сложно: условно говоря, после квартиры 89 сразу шла 120. Ещё какие-то рассредоточились в общей массе. На это обратил внимание въедливый член комиссии от справедливороссов и даже подал жалобу наверх. Как несложно догадаться, территориальная комиссия за неделю ничего не предприняла, хотя в неё тоже внедрились гражданские активисты.
Догадавшись, что в списках избирателей их нет, некоторые опризрачненные граждане принимались скандалить, катить бочку на участковую комиссию и бичевать разложение нравов. Один пожилой обитатель полупропавшего дома в расстроенных чувствах ретировался из гимназии и вернулся лишь через пару часов, под занавес голосования, едва успев опустить бюллетень буквально без одной минуты восемь. Он заметно подобрел, разговорился и в шутливом тоне то и дело соскальзывал на английский. Оказалось, на президентских выборах в двухтысячном нечто подобное произошло с ним в Ираке: не смог проголосовать в посольстве.
Долго ли, скоро ли, но к полуночи мы подбили бабки. С результатами волеизъявления разночтений не возникло, но почти все книги со списками избирателей пересчитывали по нескольку раз. К тому же все в комиссии, в том числе ваш безалаберный рассказчик, нетвёрдо знали алгоритм заполнения протокола и закономерно запутались в бюллетенях потерянных, утраченных и испорченных. Гигантский дополнительный список жизни не скрашивал. Для меня загадка, почему такая чепуха происходит в эпоху нанотехнологий. За два дня я проставил свою подпись полтысячи раз. В перепачканной чернилами шинели Акакия Акакиевича было и зябко, и неловко.
В итоге предусмотрительно разославший письма ко Дню города сердобольный наш орёл Сергей Семёныч набрал на участке 46%, Алексей Анатольевич 30%, Иван Иваныч 12%, прочие 3-4%. Явка составила 36%.
Роль в комиссии я сыграл сносно, хотя и не блестяще. Закон можно было изучить поосновательней, с коллегами быть дружелюбней, больше внимания фокусировать на мелочах. Впрочем, так и всегда на премьерах. Посмотрим, как пройдёт спектакль через год.
ПРГ в УИК 1055 Алексей Огнёв по просьбе Татьяны Пичугиной специально для «Гражданина Наблюдателя». Фото Татьяны Пичугиной.