УИК 1434 (Марьино) Кривошеев Андрей  
[агитация на участке, вброс, предотвращенная попытка вброса, удаление члена комиссии с псг]

 У нас на участке 1434 спокойным было только кратковременное знакомство с членами комиссии в субботу. А в воскресенье, прямо с утра, комиссия нам решила показать, кто здесь главный. В списки присутствующих нас внесли, тут все ок. В результате беглого осмотра и оценки ситуации кроме нас, двоих наблюдателей  от  Яблока и КПРФ, а так же члена комиссии с ПСГ на участке мы заметили члена комиссии с ПСГ от КПРФ. На первый взгляд он нам показался странноватым. Сначала он заявил, что он наблюдатель от КПРФ, но позже мы поняли, что это лишь неправильная формулировка, позже он поправился, сказал, что член комиссии с ПСГ.

Итак, 7:45. Председатель комиссии указывает наблюдателям места в коридоре, откуда обзор урн и членов комиссии просто невозможен, но не препятствует нашим перемещениям по  комнате,  подальше от членов комиссии. Мы просим ознакомиться со списками избирателей. В этом нам отказывают, формулировки такие: «Я не имею права вам их показывать», «Не буду» и т.п. Поднимается небольшая буча, она интересуется, что мы там хотим увидеть, я корректно отвечаю, что мы имеем законное право ознакомиться с их содержимым без каких либо препятствий. Снова отказ. Тут же отмечаем и другие нарушения. Во-первых, урны начинают опечатывать до открытия участка, во-вторых, председатель  отказывается вскрывать их, мотивируя тем, что они развалятся. Нам предложили ознакомиться с их содержимым через щелку сверху –  вроде чисто. Но нарушение налицо. Мы сначала  растерялись, но заявление от нас все же позже поступило, юрист из мобильной группы сказал, что его надо написать.

Далее самое интересное: списки избирателей не прошиты и не опечатаны. Председатель сказала, что ничего менять не будет, они склеены и этого достаточно. Поднимается ещё более серьезная буча. Оксана проявила настойчивость, ну а я решил, что стоять и тоже спорить мне бессмысленно, и включил камеру. Тут же последовали требования прекратить  съемку, председатель комиссии привлекла сотрудника полиции в звании капитана, позже оказалось, что это участковый. Но я снимал. Начались отзвоны куда-то, приглашение старших и т.п. Ну что же, продолжаем. Подтягивается майор полиции, я делаю вид, что не замечаю его и пишу жалобу по поводу запрета съемки. Майор представляется начальником уголовного розыска УВД Марьино и разъясняет, что я не имею права снимать. Более убедительных аргументов, чем приводил раньше капитан, он не находит. Я решил, что не буду с ними долго общаться, и по привычке, которая у меня уже сформировалась в связи с общением с ДПС, звоню 112 и передаю жалобу на двух сотрудников полиции, препятствующих съемке. Жалобу эту принимают, обещают разобраться. Конец связи. Параллельно вызываю мобильную группу, так как краем уха слышу, что второго нашего наблюдателя, Оксану, уже готовятся удалить. Мобильная группа приехала быстро. В их присутствии председатель и полиция становятся добродушными и приветливыми.Полицейские стесняются, стараются попадать в камеры. Я  снимаю, пользуясь их временной добротой.

На камеру председатель комиссии почти полностью отказывается от своих слов, пытается нас выставить крайними, а ещё тугодумами и врунами. Ну что же, я не против, флеш карта моей камеры все стерпит. Попутно стягивается полицейское начальство и дополнительные силы полиции, как в виде рядовых сотрудников, так и офицеры. Самый старший из них, судя по погонам, подполковник полиции. Мы с юристом впоследствии прозвали его «вежливый», так как вел он себя на порядок разумнее и сдержаннее своих младших по званию коллег. Под прицелом камер мы повторно задаем вопросы, на которые до этого не получали вменяемых объяснений. Председатель врет и выкручивается, но нарушения-то налицо.

Все же книги они начали прошивать, даже попытались пронумеровать страницы. Урны решили не вскрывать, но по совету юриста составили по поводу нарушений при опечатывании урн заявление. Кстати, хочу отметить, что до приезда мобильной группы председатель заявления у нас не принимала, хотя в бланках заявлений был указан номер статьи закона, обязывающей ее это сделать. (Эти бланки были немного модифицированной формой тех, что предлагались в рассылках:, я выделил больше места на странице для изложения сути жалобы страниц и разместил каждое заявление на листе А4. Это, как  оказалось, было полезно, так как в предложенные половинные бланки текст просто не поместился бы. Бланков я заготовил много, так что нам хватило с головой.)

Кстати, на участке постоянно присутствовали разные посторонние лица. Больше всего примелькалась одна дама, если я не ошибаюсь, представитель управы. Своим тоном она как бы говорила: «На этом участке рулю я, сынок». К спискам присутствующих на участке лиц нас не подпускали, но говорили (скорее всего, врали, так как председатель путалась в показаниях), что это член УИК с ПСГ от ЕР. Заявление об этом позднее тоже было направлено председателю, которая после визита юристов и корреспондентов начала ринимать у нас заявления.

Когда на участке присутствовал юрист, я заметил, как, выдавая бюллетень, члены комиссии откуда-то достают календарик, очень похожий на предвыборный плакат ЕР. Юрист тоже проследил за этим и подтвердил мои подозрения: календарик выдается с бюллетенем.. Мы предложили председателю прекратить их раздавать.Календарики раздавать перестали. Маленькая, но победа!

Далее представитель управы подняла шумиху, обязав прибывших дополнительно полицейских проверить у всех документы и удалить всех, кто не имеет права находиться в помещении. При этом она забыла, что на участке была куча посторонних лиц, пришедших ее поддержать (например, директор школы).

Членов мобильной группы очень старались удалить.Полицейские также продолжали придираться ко мне по поводу съемки.по-максимуму. Во время разговоров по этому поводу «вежливый» подполковник несколько раз менял свою позицию. На видеозаписи видно, как  он то разрешает, то запрещает снимать, то просит не снимать, то снимать без лиц, то не снимать вообще и так далее. Сошлись на том, что я буду снимать правонарушения и постараюсь делать это без лиц. Мы понимали, что мобильная группа с минуты на минуту покинет участок и тогда мы останемся наедине с ними, поэтому лучше не конфликтовать, чтобы нас не удалили с участка.

Удалять Оксану они передумали, вижу в этом заслугу именно мобильной группы.

Третий наш коллега, Дмитрий, все это время исправно фиксировал количество бюллетеней, опущенных в урны. Нам было просто не до этого.  

Пока мы пишем заявления, я краем уха слышу, что прибывший по звонку майор, начальник уголовного розыска, не знает, что писать в объяснительной по поводу моего звонка в 112. Подполковник пытается узнать у него, кто позвонил (он не сразу догадался, что это я)

После того как мы продемонстрировали свою решительность, резкие выпады в мою сторону со стороны майора прекратились.

Кстати, хочу отметить, что телефон прокуратуры, записанный в штабе, не ответил ни на один из моих многочисленных звонков за весь день, о чем я очень жалею. Судя по сигналам, после 3-го или 4-го звонка на этом номере работал факс. Контакт человека в ТИК, скинутый смс-кой из штаба Яблока, был «временно заблокирован» с самого утра и по поздний вечер, о чем я известил штаб и крайне удивил оператора. Так что минус ещё один из контактов.

А тем временем работа кипела, участок работал в полную силу. Несмотря на то, что мы с Дмитрием, после того как я разделался с заявлениями, с двух разных мест следили за ящиками, они иногда не были видны ни одному из нас. В эти моменты, не исключено,  были вбросы.

Хочу отметить, что участок находился в небольшом помещении, от входа до урн, так же как и от урн до любого из члена комиссии всего 2 шага. Вброс было осуществить достаточно просто,  учитывая, что часть кабинок для голосования была развернута в коридор, и мы не всегда могли понять, кто входит в помещение из коридора с бюллетенем – то ли тот, кто ставил там галку, то ли тот кто пришел вбрасывать. Уверен, что в более просторном помещении предотвратить вброс было  бы проще.

 Попутно познакомились с представителем от КПРФ со второго участка, по соседству с нами. Он к нам раза три приходил. Подумали, что там тоже неплохой контроль.

Дальше начинается самое интересное: выезжают для голосования вне помещение. Все объявляют, список не такой большой, вроде подвоха не ожидается. С ними отправляется член УИК с ПСГ от КПРФ, вроде бы нормально. Нас осталось трое, казалось бы, нормально. Позже оказалось, что это лишь начало.

Голосование идет своим чередом. Время летит медленно, но все же уже давно перевалило за полдень. Все устали от постоянного стояния на ногах.
Приблизительно в 15 часов ко мне подошла Оксана, рассказала, что председатель дала ей талон на обед и отказываться вроде неудобно. Оксана не хочет им пользоваться, но пообедать надо. Так как мы с Дмитрием наблюдаем за урнами, я предлагаю ей все же пойти пообедать. Дмитрий  тоже изъявил желание пообедать после того как вернется Оксана. Я же уходить с участка не хотел. Меня стали  странные мысли о том, что один член комиссии с ПСГ отправлен на разъезды, наблюдателю вручили талон…

Когда Оксана вернулась, Дмитрий ушел обедать. Избирателей мало, я наблюдаю в упор за урнами. Обратил внимание на то, что довольно активный молодой человек, как мне показалось, минуя членов комиссии, засовывает бюллетень в урну. Я подумал, что не доглядел, может он и подходил и теперь вернулся из тех кабинок, что обращены в коридор. Но я же вижу, как себя ведут те, кто пришёл голосовать, неуверенно, озираясь, стараясь понять последовательность действий, не спешат никуда, перепроверяют все. А тут такая прыть!  Но как будто у него в руках пачка – небольшая, листов 5, но пачка. Он быстро уходит в коридор. Я делаю пару шагов к урне в замешательстве и замечаю второго в яркой синей куртке – опять же странно, появился из коридора, ближайшего к выходу, опять уверенно идет к ближайшей урне. Тут уже я встал сбоку, чтобы лучше видеть, и точно разглядел , что бюллетень мятый, как из куртки вытащенный, да и не один он там, 5-10 штук сразу. Подбегаю, он уже затолкал их, собирается уходить. Тут я останавливаю его и спрашиваю громко на весь участок: «Ты что сделал только что»? Он ответил что проголосовал. Я говорю: «Я видел, как ты вбросил пачку». Он мне объясняет, что я видимо ошибся. Капитан полиции сидит в двух шагах, все это видит, не реагирует, я повышаю голос, требую немедленно задержать этого человека. И тут начинается цирк: капитан начинает мяться, делает вид, что не понимает, в чем дело. Я поясняю, говорю, что он, капитан, сам все мог видеть, так как сидел в двух шагах. Требую, чтобы капитан выяснил личность подозрительного человека. Дальше ещё больший цирк: капитан отвечает, что ему надо отойти куда-то и что-то взять для того, чтобы проверить у этого человека паспорт. Я был очень сердит, сказал, что если он это не сделает, и молодому человеку удастся покинуть участок, я обзвоню все инстанции и заставлю его пожалеть об этом.

Я пытался дозвониться раза 4 в штаб, но никто не брал трубку. Тут меня несколько человек пригласили «выйти и поговорить», якобы в моих же интересах. Я довольно грубо ответил, что в их интересах срочно бежать с участка, и я никуда не пойду. Я понял, что это друзья задержанного мною человека, но им ничего предъявить было нельзя.

Подхожу к этому парню, он стоит рядом с капитаном, весь бледный весь, молчит. Я уже спокойным тоном удава поясняю, что за это предусмотрена очень суровая ответственность, и он попался. Спрашиваю, откуда взял бюллетень свой, пытаясь воспользоваться его шоком и заставить его рассказать как можно больше. Он неуверенно машет рукой в сторону столов, где сидели три члена УИК. Тут ситуация меняется. Подходит якобы удивленная председатель комиссии, выясняет, что происходит. В ответ я сообщаю, что на её участке зафиксировано серьезное правонарушение. Она начинает разводить руками, делая вид, что не понимает, о чем речь. В это время я заглядываю в развернутый паспорт, который держит в руках сотрудник полиции, и отмечаю, что не ошибся – судя по прописке, он не имеет отношения к этому участку. Сообщаю это председателю, она начинает теряться, придумывает, что, может, это его друг проголосовал, а ему дал опустить бюллетень. Говорит, что никакой пачки быть не может, что её коллеги не могли выдать этому человеку бюллетени. Все трое уже ведут себя неуверенно,  мнутся. Я громко объявляю, что требую опечатать урну, в которую произошёл вброс. Требовал я настойчиво, ситуация была очевидна, поэтому ящик был оклеен скотчем и убран с дальний угол.

Капитан вызывает начальство, я снова вижу нашего «вежливого». Лица у них у всех очень обеспокоенные, и улыбаться уже никому не хочется.
Далее было много писанины, заявление в ОВД, объяснительная, заявление в УИК. Меня пытаются выманить с участка под предлогом того, что я должен поехать с полицией и поставить там подпись, но я отказываюсь, не желая  оставлять. Бумажки, которые мне надо былоподписать, привозят ко мне, я подписываю и получаю корешок о том, что заявления принято.

Далее я звоню в штаб, там обещают прислать двух РенТВ-шников к 8-ми часам, но, сколько я дальше не звонил, они  так и не приехали. Не прислали и запрошенную мобильную группу. Я боялся, что если никто не приедет, то все просто замнут (что и произошло). Я связался еще с корреспондентами из Новой газеты, они спешили к нам, но ехали на метро и, как я понимаю, не успели.

Я осознал, что мы остаемся один на один с кучей полицейских и членами УИК. На участке все сидят тихо и смотрят, что же будет дальше, напряжение катастрофическое, обстановка нервозная. Я звонил по всем имеющимся телефонам, в Яблоко, в Голос, в Штаб ЮВАО, в штаб ЦАО, бригадиру, журналистам, но никого не смог вызвать. Приехали только ребята из штаба, которые возили наше заявление в ТИК и просто оказывали моральную поддержку.

Хочу отметить, что после этого скандала попыток  вброса на участке не было.

Тут к нам в гости приезжает высокое полицейское руководство. Зная,,что «вежливый», который находится в данный момент на участке,  начальник ОВД Марьино и видя, что он официально рапортует о ситуации на участке тем, кто приехал, я предположил, что прибывший полковник является как минимум начальником по округу. Своим видом он показывал, что опечален всем, что тут происходит, Полиции стало ещё больше. Следом за ними вошли полковники казачьей дружины все с теми же гробовыми лицами. Все общались, советовались, допрашивали начальника уголовного розыска, который по сравнению с  ними казался максимум сержантом на побегушках. Кстати, хочу отметить, что где то внутри этих событий забыл отметить.

Время приблизительно 19:40. На участке последние избиратели. В приватных беседах с ними отмечаем некоторые нюансы, в частности, что кто-то отсутствует в списках, кто-то просит посодействовать в прекращении агитации на участке в Текстильщиках, кто-то видел некоторые нарушения, про которые мы сообщали председателю. Пришла немного неспокойная избирательница, подняла шум. Оксана выяснила, что на предыдущих выборах она, придя на участок, заметила, что за неё проголосовали, но сейчас вроде все нормально. Если бы мы фиксировали все нарушения заявлениями, у нас бы не хватило всех наших совместных запасов бумаги и не осталось бы времени наблюдать за урнами. Параллельно понимаем, что председатель решила убрать Дмитрия, члена комиссии с правом совещательного голоса. Радуемся про себя (как потом оказалось, напрасно), что не наблюдателей, так как по закону что члена комиссии она удалить не может, только отстранить.

Итак, 20:00, закрытие участка. Начинается отстранение. Откуда в помещении столько сотрудников полиции, я не понял. Часть из них в гражданской одежде, снимают процесс на камеру, я снимаю на свою, чтобы ничего не упустить. Заявление том, что она не имеет права удалять члена комиссии с ПСГ, ровно как и о том, что решение об отстранении должно быть вручено Дмитрию, не возымел действия. Полицейские почти вынесли его с участка.. В его лице она избавила себя от серьезной головной боли. Я опять звоню куда могу. В штабе Яблока считают, что удалить его можно, а нашем Штабе – что нельзя. Но то, что решение ему не вручено, является нарушением закона –  на этом сошлись оба штаба. Но уже ничего не изменить.

Время 20:30, начинаются процессы, связанные работой со списками, погашением бюллетеней и т.п.. Все последовательности нарушены, сами процедуры тоже не соблюдаются. Увеличенная копия протокола заполняется карандашом, но я все же прошу обвести ручкой. Как вскрывали ящики и как считали бюллетени, вообще песня, сплошные нарушения. Но я  решаю не конфликтовать, чтобы присутствовать при подсчете и составлении протокола, а то совсем вся работа насмарку. Тем не менее нам с Оксаной все же удавалось частично заставить их делать все так, чтобы хоть немного приблизить к прописанной в законе процедуре.  Несмотря на их протесты, процесс вскрытия урн и сортировки бюллетеней заснят на видео, в том числе и самое интересное:, несколько сложенных пачек бюллетеней. Стол был «отцеплен» полицией, нас близко не подпускали, но иногда я прорывался и указывал им на пачки. Впоследствии об этом было написано заявление.

Во время подсчета комиссия не записывала результаты, и после того как полностью посчитали голоса за каждую партию, все спохватились, что цифр-то нет. Поэтому для внесения данных в протокол председатель УИК обратилась к нам за помощью, так как все цифры были записаны у меня и у Оксаны.

Схема вбросов была, похоже, отработана неплохо, так как все контрольные соотношения сошлись сходу. Но к книгам нас так и не подпустили, результаты по каждой из книг отдельно не оглашались, никаких промежуточных результатов по страницам мы, разумеется, не видели. Председатель аж завизжала от восторга, когда все типа сошлось.

Дальше началась бурная деятельность по упаковке всех бумаг и удалению всей мебели с участка. Председатель куда-то убежала. Посмотрел на часы, 23:00. Забегая вперед, скажу, что покинули участок мы лишь через два с половиной часа, так как председатель сообщила, что подписать копии протоколов не может, пока не согласует все по системе «ГАС», дескать, таково распоряжение сверху. Я отметил, что по закону она должна это сделать сразу после подсчета, но она сказала, что не может нам в этом помочь. С её слов система безбожно висела, вероятно, это правда, так как все три участка остались на местах.

Нам выдали копии протоколов, вопреки моим опасениям они полностью сошлись с теми результатами, которые мы писали в свои блокноты.

На улице нас ждала моя группа поддержки в количестве 15 человек, которая приехала отбивать нас от возможной угрозы со стороны лиц с которыми вышел конфликт во время поимки человека, вбросившего бюллетени. Хочу отметить, что данные нашего протокола соответствуют данным ЦИК, что не может не радовать. Даже учитывая вбросы,  ЕР набрала заметно меньше голосов, чем на соседних участках.

В завершении хотел бы порекомендовать на будущее: необходимо усилить телефонную связь со штабом, так как были огромные интервалы времени, когда трубку никто не брал, в то же время сигнала о том, что я звоню второй линией на телефоне не отображалось. Так же считаю, что необходимо увеличить число мобильных групп, так как в отдельных ситуациях только с их помощью удается повлиять на комиссию наладить связи со СМИ.